«Креативная дипломатия» («КД»): Есть ли в России понимание, что такое «мягкая сила» на государственном и экспертном уровне?

Иван Тимофеев: На экспертном уровне, безусловно, есть. Но проблема состоит в том, что данное понятие вырастает из зарубежной практики с одной стороны, и преломляется на наши задачи и реалии – с другой. То есть понятие, которое выросло из американской политической науки, прикладывается к российской практике – поэтому само понятие для нас иногда выглядит совсем неестественно. Здесь сказывается еще то, что есть попытка представить «мягкую силу» как некое новое веяние в мировой политике и международных отношениях. Между тем, «мягкая сила» - привлекательность страны для других, возможность вести за собой другие страны, не используя силу или подкуп, - существовала давно, хотя и в несколько иных формах, чем сейчас.

Я вижу проблему в том, что понятие «мягкой силы» стало очень «затертым», «заношенным». Все его используют, при этом не так много людей читало оригиналы Джозефа Ная. Далеко не всегда есть понимание того, о чем вообще идет речь; часто у нас под «мягкой силой» понимается некая пропаганда. Нужно понимать, что «мягкая сила» - это привлекательное образование, удобная и качественная инфраструктура, открытость для зарубежных контактов, вежливый полицейский и чиновник и так далее. «Мягкая сила» - это вовсе не попытка донести до людей точку зрения, правду любыми способами, хотя информационное сопровождение - её составная часть.

На государственном уровне понятие вошло в оборот не так давно, оно все шире и шире используется. Но есть проблема в том, что изначальный смысл, который в него вкладывали американцы, начинает расходиться с тем, как его используют на политическом уровне, при чем, не только у нас в России, а вообще за рубежом его ассоциируют с пропагандой. Но пропаганда, в отличие от «мягкой силы» - это принуждение и манипуляция.

«КД»: Существует ли сейчас необходимость в проработке официальной концепции, стратегии «мягкой силы» России?

Иван Тимофеев: Я считаю, что «мягкая сила» - это результат, а не цель. Нужно прорабатывать концепцию удобной и привлекательной России для взаимоотношений с внешним миром – начиная от визовых вопросов и образования, и заканчивая отношением к иностранцам в обществе. Как бы ни прорабатывали концепцию, в конечном итоге все упирается в конкретно существующие реалии. Можно написать сколько угодно концепций, но если проблемы с той же бюрократической системой не решены, то это все бесполезно. Если изменить законодательство, сделать его более разумным, более гибким, приветливым для иностранцев – потенциал «мягкой силы» сразу же возрастет. Многое зависит от отношения к иностранному и в целом от культуры людей. Нужно начинать с фундаментальных вещей.

Но вот что действительно нужно проработать, это повышение осведомленности иностранцев о тех возможностях, которые дает Россия. Есть в России масса вещей, которые поставлены очень хорошо, но которые мы категорически не доводим до иностранцев. Например, у нас очень хорошее образование. Но что происходит, когда мы открываем англоязычные сайты наших университетов? Мы видим очень плохую ситуацию [1]. Нужно, например, дать университетам больше возможностей для работы с иностранными студентами. То есть нужно начинать не с концепции, а с создания тех правил игры, которые мотивируют университеты, компании, региональные администрации общаться с зарубежными партнерами и привлекать их в Россию. В этом и будет «мягкая сила».

«КД»: А насколько высока роль экономического развития при продвижении «мягкой силы»?

Иван Тимофеев: Безусловно, эти вещи связаны. Сейчас мир глобализован, и экономический успех зависит от того, насколько эффективно вы выстраиваете связи со своими зарубежными партнерами. Мы можем взять массу стран, которые добились экономического скачка – нет ни одного случая, когда интенсивный экономический рост можно было бы получить, обрубая связи с зарубежными странами. Это всегда повышение открытости миру, а не закрытости. Чем более вы закрыты, тем меньше шансов для развития – получится только мнимая самостоятельность. Как раз экономический рост во многом завязан на привлекательности страны для инвестиций и кадров (мы необязательно говорим о Западе, нужно быть открытыми всем). Это два взаимосвязанных процесса.

Нужно честно ответить на вопрос, чем мы привлекательны для конкретных стран. Нужно это определить, уметь правильно подавать и создать комфортные для иностранцев условия. Чем с меньшим количеством проблем сталкиваются приезжие по прибытию в Россию, тем охотней к нам будут ехать. Чем больше возможностей мы даем своим присутствием за рубежом, тем охотнее к нам будут обращаться. Здесь не нужно сочинять огромных теоретических конструкций, все достаточно просто.

«КД»: Если подходить к «мягкой силе» с позиций «брендинга», есть ли у России узнаваемый бренд?

Иван Тимофеев: Во-первых, мне хотелось бы сказать важную вещь – мне не нравится понятие «мягкая сила» - а именно слово «сила», которое подразумевает принуждение, хотя и мягкое принуждение. У такого принуждения недолгий эффект. Я бы говорил о привлекательности, удобстве, открытости, комфортности в общении со страной. Именно этим мне и не нравится американская концепция – сила не может быть мягкой.

Что касается брендов, то да, конечно, они есть. «Брендировать» Россию можно с различных сторон. Но у нас есть в России попытка все централизовать – иногда это нужно, но в ряде вопросов это лишнее. Страна слишком большая и богатая в плане символов, и государству взять все на себя в плане «брендирования» просто невозможно. Государство должно дать возможности продвигать различные бренды.

Возьмем, к примеру, Лабораторию Касперского – яркий бренд России, который появился не по госзаказу, а как бизнес-проект. Но при этом Касперского знают везде, он популярен. Или аналогично бренд Яндекса, ABBYY, Лукойла. Они сделали себе имя не в рамках идеи «мягкой силы», а в рамках качественной работы – их признают как профессионалов, их услуги покупают. Нельзя сделать «бренд» на пустом месте. Главное – дать людям возможность работать, и «бренды» появятся сами собой.

«КД»: Как Вы полагаете, есть ли потребность развивать ценностный компонент во внешней политике России, т.е. привлекать своими ценностями?

Иван Тимофеев: На самом деле, у каждой страны есть свои привлекательные ценности. Другой вопрос, когда у вас формально привлекательные ценности, но по факту иностранцы сталкиваются с неприглядной реальностью и неуважительным отношением – тогда эти ценности просто «повиснут в воздухе».

И еще важно, чтобы эта привлекательность не навязывалась. Есть в этом некая искусственность, когда мы пытаемся придумать определенные ценности. Но начинать надо элементарно с собственного порядочного поведения.

«КД»: А актуально ли продолжение дискуссии об идентичности – как мы воспринимаем сами себя?

Иван Тимофеев: Это старая история. Она актуальна для любого сообщества, все мы пытаемся определить свою идентичность. На уровне государства нужны какие-то общие символы, которые составляют идентичность, реперные точки, которые нас делают россиянами – официальная символика, определение наших исторических событий (например, победа в Великой Отечественной войне имеет для нас большое значение). Достаточно печально, что частью нашей идентичности становится противопоставление себя другим – Западу, Вашингтону и т.д..

Но есть в этом одна опасность – когда вы начинаете людей «перекармливать» символикой, определенными посылами, люди начинают воспринимать это как фальшь. В любой стране должна быть система формирования идентичности, но во всем нужна мера и аккуратность. Такая система активно работает в США, Китае, и нам тоже это нужно, но надо помнить, что наше общество очень чувствительно к «перекорму» и неискренности – россияне в два счета могут распознать неправду. Это хорошо, когда государство поддерживает традиции, культуру, когда мы сохраняем образец, передаем из поколения в поколение исторический опыт, те же ценности. Но как только мы начнем перегибать, то это уже будет работать против государства.

«КД»: Относительно образования: необходимо ли реформировать систему для того, чтобы сделать её более открытой внешнему миру?

Иван Тимофеев: Конечно. Мы только выиграем, если наше образование будет открытым. Во-первых, это вопрос коммерческий: мы не дорабатываем в плане экспорта нашего образования. Во-вторых, как раз с точки зрения «мягкой силы» предполагается, что чем больше людей у нас учится, тем лучше. Нужно понять, что мы не во всем сильны – то есть, если человек, закончив ВУЗ у нас, затем поучится за рубежом и, самое главное, вернется сюда работать и расти дальше – он будет более профессиональным, более разносторонне образованным. Нужно создавать условия, чтобы наша страна была привлекательна для нас же самих – дело даже не в финансах, а в уважении к человеческому труду, в возможностях для самореализации.

«КД»: Как Вы считаете, нужно ли в рамках образования внедрять систему подготовки «публичных», «общественных дипломатов»?

Иван Тимофеев: Нужно. Это становится уже отдельной сферой деятельности, и вне всяких сомнений на уровне магистратуры требуются программы по общественной дипломатии. Я в этом убеждаюсь на личном опыте, как человек, который работает в этой сфере – дипломатии второго трека. Здесь уже появился определенный набор требуемых компетенций, но, опять же, нужно понимать, что армия хорошо подкованных общественных дипломатов не заменит базовых условий, которые делают страну привлекательной, условий для взаимодействия иностранцев с нами.

«КД»: В чем же наибольший потенциал привлекательности, «мягкой силы» России?

Иван Тимофеев: Во-первых, это огромный рынок. Он несопоставим с китайским, американским или рынком ЕС, но, тем не менее, это серьезный рынок. То есть Россия – это страна серьезных возможностей, несмотря на некоторые существующие проблемы и сложности.

Во-вторых, Россия – это страна с очень глубокой и разносторонней культурой. Речь не только о Достоевском и Толстом, речь – о промышленной культуре, фундаментальной науке, стратегической культуре – культуре в широком смысле этого слова. Россия – страна с опытом, страна у которой есть чему поучиться, в том числе и на её ошибках.

В-третьих, мы сохраняем потенциал в области образования. У нас есть проблемы – по сравнению с советским периодом уровень падает, но, тем не менее, нам есть, чем поделиться. Колоссальный потенциал мы имеем в плане туризма, мы его очень сильно недоиспользуем. Да и в целом у нас огромный потенциал в плане человеческого капитала, интересных людей.