Интервью с Натальей Бурлиновой
«Публичная дипломатия России – это про «ехать»,
а не про «шашечки»
  • Наталья Бурлинова
    Учредитель и президент «Креативной дипломатии»,
    кандидат политических наук

  • «Креативная дипломатия» представляет интервью с Натальей Бурлиновой об исследовании практик публичной дипломатии регионов России, реализуемом научной группой "Креативной дипломатии" в 2022 году.
«Креативная дипломатия» («КД»): «Креативная дипломатия» анонсировала проведение исследования практик публичной дипломатии регионов России. В чем его цель?
Наталья Бурлинова: Наша организация – это не просто некоммерческая общественная структура, которая проводит различные мероприятия, это еще и научная школа, которая развивает собственный теоретический подход к теме публичной и общественной дипломатии России. Вот уже более пяти лет мы сосредоточены на изучении потенциала нашей страны в сфере «мягкой силы». Это не первое исследование, которое мы проводим, но оно по-своему уникальное. Уникальность его состоит в том, что до сих пор в России никто не брался за оценку потенциала российских регионов с точки зрения развития системы публичной дипломатии России на международной арене. То есть все знают, что есть регионы, которые активно развивают международку, но нет системного знания о том, какие акторы, структуры, программы и проекты в области общественной дипломатии существуют в каждом российском регионе, каков потенциал этих структур с международной точки зрения, кто из регионов лидирует в этой отрасли, а для кого тема общественной дипломатии совсем нулевая. Мы подумали о том, что будет очень интересно тщательно изучить каждый регион на наличие таких акторов и сделать рейтинг российских регионов в сфере публичной дипломатии.
«КД»: Как повлияли геополитические события на ваши планы и публичную дипломатию России в целом?
Наталья Бурлинова: Если говорить про исследование, то не повлияли никак, потому что эта работа была задумана осенью прошлого года, еще задолго до всех геополитических изменений. Но, конечно, события февраля и все, что происходит сейчас, очень сильно отразилось на публичной дипломатии России. В условиях военной спецоперации и последовавшей за этим санкционной политики Запада традиционные каналы взаимодействия прервались, российские структуры и организации, вовлеченные в международные коммуникации, испытывают очень серьезные ограничения в своей работе.

В этой связи наше исследование особенно ценно, потому что оно позволяет на фоне общей дипломатической паузы провести глубинное изучение регионального потенциала страны, провести инвентаризацию имеющихся ресурсов. Эта работа дает нам возможность заглянуть внутрь себя, оценить тот потенциал, который мы, как страна, имеем в сфере общественной дипломатии, понять, какие направления работы, страны, регионы, программы, проекты являются сейчас перспективными для нас. Я уверена, что результаты исследования позволят выявить новые каналы взаимодействия. В сложившейся ситуации акторам публичной дипломатии не нужно занимать страусиную позицию, нужно продолжать движение. И важно понять, куда именно двигаться. Исследование даст ответы на многие вопросы.

Иными словами, настало время для самообразования и научного диалога в области публичной дипломатии.
«КД»: Почему именно сейчас - понятно. Но почему регионы? Что это исследование даст субъектам РФ?
Наталья Бурлинова: Отвечу коротко – потому что потенциал российских регионов в сфере публичной дипломатии недооценен. Мы зачастую вообще не в курсе того, что происходит в регионах с точки зрения международки, какие есть интересные истории, примеры успешных мероприятий. Кто из регионов России является лидером в этом смысле. Например, для меня открытием стала Ульяновская область. За последние два-три года там сформировалась очень активная и профессиональная команда местных международников, которые представляют и общественные организации области, и правительственные структуры. Так вот за эти три года они превратили Ульяновск в центр общественной дипломатии Поволжья с невероятным количеством интересных, крупных мероприятий, куда приезжают иностранные участники, представители посольств. Там работа кипит активно, но мы про это узнали только когда они сами вышли на нас. И так практически с каждым регионом – мы не знаем, какая бурная жизнь там с точки зрения общественной дипломатии, так и регионы не знают друг о друге ничего. Мы получили запрос на такое исследование именно от регионов, которые в курсе о том, что происходит в Москве, но не знают, что происходит интересного в других, удаленных от них регионах. Запрос на информацию друг о друге очень высокий.

В этой связи наша задача еще состоит в том, чтобы создать единую карту публичной дипломатии России, на которой будет видно, кто и как занимается международкой, какие есть успешные региональные кейсы, которые можно перенять в масштабе страны или хотя бы на уровне других «спящих» с точки зрения публичной дипломатии регионов. В наших долгосрочных планах – проанализировать как успешный опыт, так и опыт отставания, дать свои предложения относительно того, как регионам улучшить деятельность в этой сфере.
«КД»: Вы часто используете два понятия «публичная дипломатия» и «общественная дипломатия», в чем их разница?
Наталья Бурлинова: Это очень сложная тема, связанная как раз с тем научным подходом, о котором я упоминала в самом начале разговора. Дело в том, что Россия – такая уникальная страна, где в сфере международного сотрудничества существует несколько понятий, что приводит к терминологической путанице. Когда я говорю про публичную дипломатию, я подразумеваю систему институтов, вовлеченных на государственном, окологосударственном и общественном уровнях в работу по коммуникации с зарубежными обществами. Именно так публичная дипломатия понимается в США, на родине этого термина.

В России, особенно в регионах, чаще используют термин «общественная дипломатия», это своеобразное советское наследие, когда общественные структуры играли первую скрипку в гуманитарных контактах. Наши регионы, да и многие эксперты в Москве не используют термин публичная дипломатия, хотя то, чем они занимаются, и есть часть системы публичной дипломатии государства. Но для них этот термин непривычный, поэтому в целях всеобщего понимания, нам приходится использовать два термина: «публичная дипломатия» и «общественная дипломатия». Терминология гуманитарного сотрудничества – среда еще не очень устоявшаяся, поэтому здесь идут дискуссии о том, какой термин правильнее. В контексте нашего исследования это важно, но не критично. Мы, конечно же, дадим в вводной части описание нашего терминологического аппарата и объясним наши подходы. Но, как не называй, суть от этого не меняется, ведь главное, что такое явление есть, и оно в регионах востребовано.
«КД»: Как вы проводите исследование? Вы взаимодействуете напрямую с регионами?
Основными источниками информации для нас являются базы проектов Фонда президентских грантов по направлению «общественная дипломатия и поддержка соотечественников» и Фонда Горчакова, а также материалы сайтов исполнительных органов власти регионов.
Наталья Бурлинова: Основными источниками информации для нас являются базы проектов Фонда президентских грантов по направлению «общественная дипломатия и поддержка соотечественников» и Фонда Горчакова, а также материалы сайтов исполнительных органов власти регионов. Важный дополнительный источник информации – официальные ответы правительственных структур субъектов Федерации на наш запрос относительно того, как в регионах устроена система публичной дипломатии.

Можно дополнительно сказать, что пока в регионах не сложилось даже единого понимания того, что такое общественная дипломатия. Многие по старинке используют термин «народная дипломатия». Мы планируем в дальнейшем осуществить образовательный десант с тем, чтобы помочь регионам разобраться в теории и системе публичной дипломатии. И готовы сотрудничать с субъектами. У нас есть успешный опыт подобной работы с Ульяновской областью, которую я упоминала, там сильный актив, понимающий необходимость самообразования, умеющий использовать современные инструменты для продвижения, нацеленный на обмен опытом с другими регионами. Именно поэтому мы провели в июне в Ульяновске предварительный отчет об исследовании в рамках экспертного круглого стола, получили обратную связь.
«КД»: Есть ли финансирование на это исследование? Есть ли организации, которые оказывают вам поддержку в проекте?
Наталья Бурлинова: У нас сложился небольшой, но дружный коллектив, непосредственно принимающий участие в исследовании, мы также поддерживаем связь с коллегами, которые занимаются различными направлениями публичной дипломатии, но на текущем этапе проект осуществляется за счет внутренних ресурсов. Итоговый доклад, содержащий результаты исследования, выводы и рекомендации, будет издан при поддержке Российского совета по международным делам. В формировании базы данных нам оказал поддержку Фонд Горчакова – наиболее крупный актор, системно занимающийся публичной дипломатией в России.
«КД»: Какие перспективы у этого исследовательского проекта?
Наталья Бурлинова: Мы хотели бы дождаться итогов исследования и посмотреть, что получится, чтобы определить дальнейшие шаги.

Но уже сейчас можно точно сказать, что нужно делать. Во-первых, проводить образовательные сессии, школы, в которых объяснять смысл публичной дипломатии, как мы это делаем в Москве для всех желающих (например, Курс общественного дипломата). Во-вторых, надо обмениваться информацией о своем опыте, озвучивать, что удалось, что не удалось, анализировать свой опыт и знакомиться с практиками в других регионах.

Если наш проект будет поддержан финансово, то «Креативная дипломатия» сможет выступить медиатором между регионами по теме публичной дипломатии, взять на себя организационную и методическую работу.

Наша большая цель – создать цифровую платформу «Публичная дипломатия регионов России», которая будет аккумулировать опыт, практики, рейтинги регионов в направлении публичной дипломатии. Благодаря этой платформе можно будет оценить свою позицию относительно других регионов, найти контакты коллег по цеху, изучить наиболее интересные практики.